Писать в дневнике с допотопного мобильного! Стадия! Уже второй день пытаюсь вернуть к жизни свой комп. Перед глазами только синий экран Биоса.
Мимо только что прошла странная пара из двух девушек. Одна - высокая и тощая, но одета а-ля репер, брюки отвратительно висят на плоской попе, вторая в темно-сером пиджаке с закатанными рукавами, и на руке видно тату в виде крыльев. Рука эта держит сигарету, словно трость - крепко и уверенно. На глазах очки в толстой оправе - такие отчего-то люблю - смотрится стильно.
Я возле Золотых Ворот. Здесь много иностранцев, и все лавочки, не смотря на холод, заняты. Справа у ресторана мерзнут пальмы. Я с ними солидарна.
Сколько прохожих! Кто деловито с чемоданом, кто с полным рюкзаком за спиной, кто ковыряется в носу.
Наблюдаю за теми кто садится на соседней лавочке - сейчас мужчина, с облысевшей макушкой, ждет кого-то поглядывая на военные часы. Он сам словно не здешний, не нашего времени. Туфли чистые и ухоженные, но очевидно не новые. Куртка выглажена, но от стирок уже потеряла цвет. Холост до сих пор? Ушел. Поспешно, будто почувствовал, что я о нем пишу. На его место прибежал юноша громко шлепая обувью, у него еще все впереди.
. Свободных лавочек нет, всегда приходится спешить, чтобы занять. Тем более если ты с девушкой.
Мимо прошла женщина средних лет с кудрявыми пышными рыжими волосами и повернувшись к мелкому мужчине несшему большой штатив, мягким голосом сказала: '...это же великие стихи! Это Марина Цветаева!'. Она сто раз права!
Стало совсем холодно. Два пальца и нос хотят домой, желудок хочет еды, глаза прекратили видеть синеву биоса, зато устали от мобильного. А что же душа? Она хочет совсем не домой, и не здесь остаться. Ей хочется даже больше чем телу тепла, а про ласку и говорить не стоит!
Теперь я ушла. Лавочка свободна для вас, такие разные прохожие!